Вавилонский голландец - Страница 199

199

Я почувствовал смертельную усталость. Океанские переходы хороши тем, что можно много дней идти одним галсом, однообразие океанских волн – это ровно то, что подходит моему характеру; и тут эта ненавистная тряпка все портит. Мы вполне могли бы поднять в качестве флага и что-нибудь менее капризное.

Меня спас Джонсон, которому было скучно и не хотелось ни спать, ни читать. Задумчивым шагом он поднялся на мостик, оглядел меня с ног до головы и произнес:

– Что-то ты, Йоз, плоховато выглядишь. Давай я тебя подменю минут на пять, сходи покури. Сандра все еще там.

– Спасибо, друг, – прочувствованно отвечал я, – ты меня спасаешь. Следи за вымпелом, ладно?

Сандра, поглядывая наверх, задумчиво пыхтела своей маленькой трубочкой.

– Знаешь, Йоз, мне кажется, флагдук – не панацея, – печально сказала она.

– Да, я тоже заметил. Что мы еще не пробовали?

– Все мы уже пробовали. Нам нужна абсолютно скользкая ткань.

– Абсолюта не существует, – уныло отозвался я, – все относительно. Разве что капитан согласится на менее длинный вымпел.

– Он скажет, что это абсолютная чушь, – уныние разливалось по палубе бака, как встречная волна, – и что стиль и честь корабля дороже.

– Знаешь, я бы посмотрел, как он сам с этим справляется.

– А что, – оживилась Сандра, – до полуночи минут пятнадцать, вот и посмотрим!

На мостик я вернулся в несколько лучшем настроении. Действительно, интересно будет посмотреть, как ночные матросы будут сражаться за честь и стиль. Последние пятнадцать минут показались мне длиннее всей вахты, они тянулись и тянулись, как ненавистный вымпел, но наконец на мостик вышел почти вещественный капитан, оценил состояние парусов и флагов, кивнул и принял у меня вахту.

Погода как раз была идеальной: ослепительное звездное небо, почти зеркальная вода, – стараниями капитана весь ветер сосредоточился на высоте парусов. Сандра сварила кофе, с кружечками мы поднялись на ют и уселись на длинную, от борта до борта, уютную дубовую лавку. Капитан оглянулся и поднял бровь.

– Прекрасные звезды, – жестом экскурсовода повела рукой Сандра.

Капитан отвернулся и пожал плечами.

А мы, прихлебывая кофе, пристально наблюдали за его действиями.

Сначала капитан отдавал рулевому негромкие и, по моему мнению, слишком частые команды. В конце концов оттеснил рулевого и сам встал к штурвалу. Картинка показалась нам фальшивой, словно из детского фильма про пиратов. И тут я сообразил, что он делает: каждый раз, когда движение воздуха приближало вымпел к вантам, капитан чуть уваливался под ветер и вымпел пролетал мимо.

– Знаешь, – шепнула Сандра, – хотела бы я посмотреть, что там рисуется на карте. Сходим?

Мы на цыпочках прошли за спиной у капитана и прямо с палубы юта нырнули в люк штурманской рубки. Там уже, как выяснилось, нависал над компьютером Джонсон.

– Что это кэп творит? – изумленным шепотом спросил он.

– Вымпел ловит, – хихикнула Сандра.

К этому моменту, как выяснилось, мы уже порядком отклонились от проложенного курса. В таком масштабе корабль выглядел не точкой в круге, а схематической лодкой, и Джонсону приходилось не отрывать руку от мыши, чтобы за ним уследить. За нарисованной лодкой тянулась ломаная зубчатая линия – наш курс, как его понимал компьютер.

В проеме штурманской рубки показался капитан – видимо, он уже объяснил рулевому, что следует делать.

– Джентльмены! – воскликнул он. – И леди. Простите, что беспокою, но дневные вахты уже окончены. Ночь – не время для неуместного хихиканья. Отправляйтесь-ка курить и спать.

Как провинившиеся школьники, вышли мы из штурманской рубки, гуськом пересекли весь корабль и поднялись на бак.

– Сдается мне, он и сам не очень доволен своими манипуляциями, – усмехнулась Сандра, когда мы устроились поудобнее перед фок-мачтой и раскурили трубки, – а не то бы он нас не прогнал.

– Глупости какие-то, – меланхолично процедил Джонсон, – столько беспокойства из-за какой-то тряпки.

– Не позорь гордое имя корабельного вымпела, – укорила его Сандра. – Это никакая не тряпка. Это – проклятие.

К завтраку капитан спустился с таким лицом, которое я назвал бы смертельно усталым, если бы капитан не был уже настолько далек от жизни. Видно, ночная борьба с вымпелом далась ему нелегко.

– Видимо, вы правы, – обратился он ко мне, не найдя поблизости Сандры, которая, конечно, была уже на мостике, – вымпел становится слишком обременительным. Приятного аппетита, господа!

Я обнаружил, что настроение мое резко улучшилось, и аппетит в самом деле появился: уж если капитан признает, что вымпел всех измотал, значит, мы найдем способ с этим проклятым флагом справиться. Раньше мы поднимали его при постоянно меняющемся, но в среднем попутном ветре Балтийского моря; какой-то береговой фотограф сфотографировал нас со стороны и подарил снимок капитану, и мастерская фотография с развевающимся вымпелом так очаровала Дарема, что с тех пор мы носили вымпел всегда, даже при абсолютно противном ветре.

Мы ели простой, но вкусный омлет нашего кока, капитан потягивал из призрачного бокала какое-то свое воспоминание, а я продолжал перебирать в голове известные мне скользкие тряпки. Что бы еще придумать, чтобы он не завязывался так намертво, но и чтобы ветром его не размолотило? Надо сказать, размышлялось не очень эффективно, как ни странно, последний флаг, из флагдука, уже успел мне понравиться. Он выглядел очень настоящим, и как выяснилось, еще и развязываться умел. А ведь у меня в каюте под подволоком уже висел мертвый узел из голубого капрона: Мартин попросту отсек своим ножом намертво сросшиеся концы флага и принес узел мне на память.

199